Принимать себя таким, какой ты есть — недостаточно. Да и просто принимать себя — довольно сложно.
Совершенно не представляю какого уровня рефлексии нужно добиться, чтобы принимать себя полностью — вдоль и поперек, на всех уровнях собственной организации. И мне кажется, что самая грубая ошибка, которую можно допустить, погружаясь в дебри самопознания — это начинать с уровня собственной личности. А начинать необходимо чуть ли не с молекул, из которых ты состоишь. У меня точно не хватит мозгов чтобы показать всю картину целиком, поэтому расскажу то, что вижу я.
Можно начать с того, что существование нашего организма началось с одноклеточного чуда, которое с огромными затратами энергии поддерживало свою структуру, сопротивляясь энтропии вселенной. А следующее чудо, что из этой клеточки выросла обезьяна, которая либо под влиянием волшебного монолита, либо под влиянием не менее волшебного обретенного слова взяла в руки палку и начала прорубать себе сквозь века дорогу к мировому господству. И вот спустя тысячелетия, парень по имени Влад, с умным видом клацает по клавишам волшебного компьютера используя волшебные слова, пытаясь сказать о том, что же нам с нами делать. Представляете, о каких еще чудесах не сказано в этом повествовании? Становление общества, отказ от беготни по лесам за мясом в пользу выращивания этого мяса рядом с местом прописки, придумывание невероятных сказок для объяснения мира вокруг себя и своего места в нём, становление науки, техническая революция, теория относительности, теория информации, изобретение компьютера, инстаграм. Это только яркие события, что произошли с момента взятия палки в руки обезьяной до взятия ноутбука в руки Владом.
Но среди всего волшебного, есть место и множеству не совсем аккуратных решений, которые неплохо так вплелись в нашу ДНК и иногда портят нам жизнь. Однажды принятые на вооружение инструменты образовали настолько прочный фундамент нашего существования, что от них невозможно избавиться. Вот, например, про любимый мною мозг.
Представьте, что вместо нашего мозга всю информацию бы обрабатывал сверхбыстродействующий компьютер. Он бы просчитывал все возможные варианты решения проблем из всей имеющейся информации за долю секунды, и в качестве своего напитка вместо вкуснейшего латте я бы каждый раз выбирал простую воду, а на экзамене, вместо того чтобы потеть, путаться и мямлить со спокойствием выдавал бы всю необходимую информацию. Однако наш мозг лишь в последнюю очередь про рациональность, — в первую очередь он про эмоцию. Латте он вкусный и когда ощущаешь его насыщенный запах, сразу забываешь про тахикардию, вызванную тремя ранними напитками. А на экзамене демонстрация знаний зачастую уступают загадочным социальным играми с экзаменатором — какое у него настроение, какие темы он особенно любит, и как он отнесется к твоему помятому одеянию и невнятным ответам невпопад.
Вместо универсального компьютера мы в голове имеем аппарат попроще, который сначала выполнял лишь одну задачу — помочь обезьяне с палкой попросту не сдохнуть. Первобытный страх перед смертью настолько глубоко засел в нашем подсознании, что даже в условиях полнейшей безопасности для жизни, он всегда найдет чем нас занять. Страх быть затоптанным мамонтами сменился страхом оказаться изгоем в своем племени, страхом попасть в божью немилость, страхом не угодить главе семьи, страхом не соответствовать стандартам толпы, страхом получить неуд на экзамене. И он всегда будет побуждать остатки обезьяньего мозга срочно что-то сделать и не обязательно что-то умное. Конечно же, в ходе эволюции мы нарастили нашу рациональную часть мозга, которая пытается принимать решения взвешенно. Но остатки того обезьяньего мозга — вовсе не остатки, а основа, на которой эта рациональная часть и выросла. И если в цеху будет вовсю полыхать пожар, то администрации завода все же придется отложить решение вопросов празднования новогоднего корпоратива на следующий год, и присоединиться к всеобщей панике.
Или, например, то как мы бессознательно систематизируем мир вокруг себя, помогает нам отличать опасное от безопасного, приятное от противного, черное от белого, мужское от женского. Категории придуманные первым человеком с палкой, доносятся племенем до следующих поколений людей, что внесут свою долю в культурный код, на котором вырастут другие поколения. И так далее до нашего времени, когда вдруг окажется, что для людей из-за океана нет разницы между голубым и синим цветами, а люди рядом с экватором с удовольствием кушают насекомых (вот же дураки, да?). Но несмотря на то, что сейчас мы ближе друг к другу чем никогда до этого, и знаем больше чем никогда до этого, всё равно продолжаем раскладывать события и людей в разные коробочки с надписями «хорошее», «плохое», «доброе», «злое» по одним ведомым нам критериям, которые являются зачастую чересчур необъективными.
И есть еще миллион мелочей, которые определяют нас, и если ты хочешь понимать себя полностью, ты должен знать их все и не только лишь через призму собственного восприятия. Принимать себя — это не просто утешать себя фразой «вот такой я человек», а постоянно держать в уме, что у тебя мозг пугливой обезьянки, постоянно саботирующий собственную рациональную деятельность, сверху которого имеется миллион надстроек начиная от генетических особенностей, нюансов индивидуального и культурного воспитания, заканчивая интерпретацией собственного жизненного опыта. И как бы мы не пытались впихнуть себя в коробочку с надписью «хорошее» (где находятся такие же «хорошие», только потому что они, например, «приятные»), нужно помнить, что этих коробочек объективно не существует, а каждый отдельный человек — это намного больше суммы всех его признаков и свойств. И только когда все определяющие тебя категории потеряют свою первостепенную значимость, ты сможешь осознать и принять собственную уникальность.